Здесь предлагаю вам побыть немного исследователями и аналитиками.

Представляю вам для сравнения два стихотворения известных авторов советской эпохи.

Оба автора, Евгений Евтушенко (1932–2017) и Самуил Маршак (1887–1964), были обласканы государством, творчество их пропагандировалось и изучалось в школах. Есть в их биографиях и белые пятна, речь сейчас не об этом. А об их конкретных стихотворениях, и судьбах этих стихов.

У того и у другого есть по стихотворению об игрушке Ванька-Встанька, написанных в середине двадцатого века. Судьбы у этих произведений разные.

Версия Евтушенко широко не распространялась, в школах не изучалась и о ней немногие знали до недавнего времени. Я эти стихи прочитала недавно, когда углубилась в биографию Евгения Евтушенко, а потом нашла клип проекта «Поем вместе».

А стишок Маршака про эту же игрушку, наоборот, знает почти каждый с малых лет. Он включается почти во все в детские сборники, иллюстрируется, дети заучивают его наизусть.

Отчего «немилость» к одному и популяризация другого?

Скорее всего, дело в смыслах и акцентах, которые закладывали нам с детства с середины прошлого века - не знай: ни Бога, ни себя, только социум.

Впрочем, судите сами.

Сначала не очень известная «Сказка о русской игрушке» Е. Евтушенко:

«По разграбленным сёлам

шла Орда на рысях,

приторочивши к сёдлам

русокосый ясак.

Как под тёмной водою

молодая ветла,

Русь была под Ордою,

Русь почти не была.

Но однажды , – как будто

все колчаны без стрел, –

удалившийся в юрту

хан Батый захмурел.

От бараньего сала,

от лоснящихся жён

что-то в нём угасало –

это чувствовал он.

И со взглядом потухшим

хан сидел, одинок,

на сафьянных подушках,

сжавшись, будто хорёк.

Хан сопел, иступлённой

скукотою томясь,

и бродяжку с торбёнкой

ввёл угодник толмач.

В горсть набравши урюка,

колыхнув животом,

"Кто такой?" –

хан угрюмо

ткнул в бродяжку перстом.

Тот вздохнул

("Божья матерь,

то Батый, то князья..."):

"Дел игрушечных мастер

Ванька Сидоров я".

Из холстин дыроватых

в той торбёнке своей

стал вынать деревянных

медведей и курей.

И в руках баловался

потешатель сердец –

с шебутной балалайкой

скоморох-дергунец.

Но, в игрушки вникая,

умудрённый, как змий,

на матрёшек вниманье

обратил хан Батый.

И с тоской первобытной

хан подумал в тот миг,

скольких здесь перебил он,

а постичь не постиг.

В мужичках скоморошных,

простоватых на вид,

как матрёшка в матрёшке,

тайна в тайне сидит.

Озираясь трусливо,

буркнул хан толмачу:

"Все игрушки тоскливы.

Посмешнее хочу.

Пусть он, рваная нечисть,

этой ночью не спит

и особое нечто

для меня сочинит".

Хан добавил, икнувши:

"Перстень дам и коня,

но чтоб эта игрушка

просветлила меня!"

Думал Ванька про волю,

про судьбу про свою

и кивнул головою:

"Сочиню. Просветлю".

Шмыгал носом он грустно,

но явился в свой срок:

"Сочинил я игрушку.

Ванькой-встанькой нарёк".

На кошме не кичливо

встал простецкий, не злой,

но дразняще качливый

мужичок удалой.

Хан прижал его пальцем

и ладонью помог.

Ванька-встанька попался,

Ванька-встанька прилёг.

Хан свой палец отдёрнул.

Но силён, хоть и мал,

Ванька-встанька задорно

снова на ноги встал.

Хан игрушку с размаха

вмял в кошму сапогом

и, злобея от страха,

заклинал шепотком.

Хан сапог отодвинул,

Но, держась за бока,

Ванька-встанька

вдруг вынырнул

из-под носка!

Хан попятился грузно,

Русь и русских кляня:

"Да, уж эта игрушка

просветлила меня..."

Хана страхом шатало,

и велел он скорей

от Руси – от шайтана –

повернуть всех коней.

И теперь уж отмаясь,

положённый вповал,

Ванька Сидоров мастер

у дороги лежал.

Он лежал, отсыпался,

руки белые врозь,

василёк между пальцев

натрудившихся рос.

А в пылище прогорклой,

так же мал да удал,

с головёнкою гордой

Ванька-встанька стоял.

Из-под стольких кибиток,

из-под стольких копыт

он вставал неубитый,

только временно сбит.

Опустились туманы

на лугах заливных,

и ушли басурманы,

будто не было их.

Ну, а Ванька остался,

как остался народ.

И душа Ваньки-встаньки

в каждом русском живёт.

Мы – народ Ванек-встанек.

нас наш Бог уберёг!

Нас давили, пластали

столько всяких сапог!

Они знали, мы – ваньки,

нас хотели покласть,

а о том, что мы встаньки,

забывали, платясь.

Мы – народ Ванек-встанек.

Мы встаём – так всерьёз.

Мы от бед не устанем,

не поляжем от слёз...

И смеётся не вмятый,

не затоптанный в грязь

мужичок хитроватый,

чуть пока-чи-ва-ясь...

А теперь стихотворение С. Маршака:

Со временем все встает на свои места.

Информация для развития  осознанности

Чистой дороги! Увидимся!